Русские беженцы на Мальте в 1919–1922 годах, или дорогами Великого Исхода

Во многих странах мира отыщутся следы наших соотечественников. И Мальта не исключение…

«Уходили мы из Крыма среди дыма и огня…»

«С тяжелым сердцем и не всегда подавленными слезами отошли мы от ялтинского мола около 5 часов пополудни 20 января 1920 года», — вспоминал граф Дмитрий Иванович Толстой, директор Санкт-Петербургского Императорского Эрмитажа, товарищ управляющего Русским музеем императора Александра III в Петрограде, выдающийся русский искусствовед и деятель культуры. В 5 часов пополудни 20 января 1920 года Дмитрий Иванович Толстой стал эмигрантом, как и многие другие его соотечественники.

Это был великий Исход, сопоставимый с исходом израильтян из Египта. Но где откроется русским изгнанникам Земля Обетованная, и какой новый Моисей поведет их к этой земле? Для многих новой родиной, «веселой мачехой», по выражению поэтессы Ирины Одоевцевой, стала Франция, другие нашли приют в самых разных странах мира, от Сербии, Болгарии и Чехии до государств Латинской Америки или Китая. Словом, «кого-то нет, кого-то жаль, и чье-то сердце рвется вдаль»…

На Мальте оказались многие русские аристократы и деятели культуры, близкие к императрице Марии Федоровне, датской принцессе Дагмаре, матери убиенного Николая II. Марию Федоровну согласилась принять Великобритания, и Мальта была утверждена как пункт временного приема императрицы. Остров мог стать местом временного или постоянного убежища для многих других русских. Это были придворные, депутаты Государственной Думы, члены Государственного Совета империи, крупные землевладельцы, государственные и культурные деятели, коммерсанты.

«Среди беженцев были хорошо известные художники, такие, как Николай Краснов, знаменитый архитектор и дизайнер, проектировавший в Крыму красивые дворцы для членов императорской семьи; Борис Эдвардс, известный скульптор, член Российской императорской академии изящных искусств; Дмитрий Толстой, последний директор Эрмитажа при царском правительстве», — пишет Елизавета Золина.

Крым–Константинополь–Мальта–Париж

На английском миноносце Толстые прибыли в Константинополь, где решили долго не задерживаться. Знакомые посоветовали Дмитрию Ивановичу отправиться на Мальту: говорили, что на острове русским эмигрантам живется сносно. Но как только миноносец отплыл из Константинополя, дочь Дмитрия Ивановича, Ирина, тяжело заболела. Тиф, обычное дело для русских изгнанников. Всю семью сняли с корабля и поместили в карантин в Бриндизи. Когда Ирина поправилась, вся семья добралась до Мальты.

Жена Дмитрия Ивановича — Елена Михайловна Черткова — была дочерью генерала от инфантерии М.И. Черткова. Оба сына — Иван и Андрей — воевали в Добровольческой армии. Иван, штабс-ротмистр Кавалергардского полка, стал в Гражданскую войну полковником Русской армии, эмигрировал в Югославию, затем — во Францию. Андрей, поручик Кавалергардского полка, участвовал в Белом движении в чине штабс-ротмистра, эмигрировал в США. Дмитрий Иванович, Елена Михайловна и Ирина Дмитриевна (впоследствии — графиня Мусина-Пушкина, замужем за Романом Владимировичем Мусиным-Пушкиным) оказались на Мальте.

Сколько их было, русских мальтийцев, в 1919–1922 годах? В 1919 году мальтийские газеты писали о прибытии 700 русских и 250 английских беженцев из Южной России. Британский военно-морской главнокомандующий в Средиземноморье сообщал о 662 русских беженцах (среди них — 367 женщин и 70 детей), прибывших на Мальту на борту корабля Bermudian. Все эти люди были совершенно измучены, изнурены, обессилены: на их глазах произошло крушение целого мира.

Некоторым удалось вывезти из пылавшей в огне междоусобиц России деньги и драгоценности, но «керенки» шли за бесценок, а деньги времен Империи посчастливилось вывезти немногим. Что касается драгоценностей, то очень редко эмигрантам удавалось их выгодно продать. Оставалось только рассчитывать на милосердие бывших союзников — британцев, на гостеприимство мальтийцев, на Господа Бога и собственные силы.

Разоренный Эрмитаж и его директор

Почему же Дмитрий Иванович Толстой не смог ужиться с большевиками, в отличие, скажем, от другого Толстого, «красного графа», писателя, Алексея Николаевича? Дмитрий Иванович не мог смириться с расхищением Эрмитажа и Русского музея пришедшими к власти «красными», не мог принять варварское уничтожение и распродажу за рубеж доверенных ему бесценных сокровищ русской культуры. Революционные солдаты, ворвавшиеся в Зимний дворец в октябре 1917, по словам Д.И. Толстого, «вели себя очень непринужденно, курили, плевали на пол, порой играли в карты…» То же самое происходило и в Русском музее, управляющий которого Великий князь Георгий Михайлович, друг и покровитель Д.И. Толстого, уже в марте 1917 совсем отстранился от дел.

Еще 22 августа 1917 года, при Временном правительстве, граф Д.И. Толстой писал его комиссару:

«Вопрос об охране Эрмитажа меня особенно тревожит в настоящее время, и я позволяю себе обратиться за вашим содействием в видах гарантии от возможных случайностей. Дело в том, что караульную службу у нас несет с 1 марта сего года 6-й Запасный Саперный батальон. Хотя между администрацией Эрмитажа и караулом никаких особенных недоразумений до сих пор не возникало, все же, ввиду того, что батальон этот является одной из самых недисциплинированных частей Петроградского гарнизона, и отношение многих из здесь несущих караульную службу солдат к охраняемым ими сокровищам, по словам разговаривающих с ними наших служителей, бывает явно большевистского характера, я обратился 15 июля к г. комиссару Временного Правительства над б[ывшим] Министерством Двора с просьбой ходатайствовать перед штабом Петроградского округа о регулировании караульной службы. Тогда же я предполагал, что может быть, будет найдено более соответственным поручить несение службы соседнему Преображенскому полку, что, по-видимому, не было признано целесообразным, и 6-й батальон продолжает нести караульную службу. Однако, временно исполняющим обязанности коменданта Зимнего Дворца полковником Анненковым был введен больший порядок в караульную службу, состав усилен и выставлено 3 наружных поста — один на набережной, второй по линии Зимней канавки, и третий у ворот во внутренний двор. Были преподаны указания насчет пропуска лиц, служащих и посторонней публики. Тем не менее, состав караула из солдат 6-го батальона, известных своими большевистскими наклонностями, не может меня не тревожить. В разговорах со служителями солдаты относятся к охране сокровищ Эрмитажа крайне несознательно, а в случае какого-нибудь нападения или экспроприации едва ли они окажут нужное противодействие, если не предположить худшее».

Худшее не замедлило случиться. После Октябрьской революции делами Эрмитажа и Русского Музея стали заправлять люди, названные Д.И. Толстым «малоразвитыми пролетариями». Последние едва терпели старых специалистов: продолжалось расхищение музейных ценностей, многие из них были проданы за рубеж.

Дмитрию Ивановичу, немало сделавшему для пополнения коллекций Эрмитажа и Русского музея, было нестерпимо больно видеть этот хаос. Именно в период директорства Д.И. Толстого для Эрмитажа было приобретено огромное собрание голландской и фламандской живописи Семенова-Тян-Шанского (1910 г.). В 1914 г. Дмитрий Иванович приобрел для Эрмитажа «Мадонну с цветком» Леонардо да Винчи, принадлежавшую раньше семье Бенуа.

Расстрел Великого князя Георгия Михайловича стал последней каплей в чаше терпения директора Эрмитажа. Дмитрий Иванович принял решение уехать из России. Сначала, правда, он уехал к семье в Киев, затем, вместе с женой и дочерью, в Крым, Константинополь и на Мальту.

Комитет русских беженцев на Мальте

На Мальте Дмитрий Иванович Толстой входил в Комитет русских беженцев, руководимый графом Дмитрием Шереметевым, потомком того самого боярина Бориса Петровича Шереметева, который прибыл на Мальту с поручением Петра Великого и был с большим почетом принят Великим Магистром Переллосом. По горькой и странной иронии судьбы, Мальта принимала теперь другого Шереметева — изгнанного из страны, которую так долго и упорно строили его предки. Словом, как поется в песне группы «Белая гвардия», посвященной генералам Белого движения: «Кровавая, хмельная, хоть пой, хоть волком вой, страна моя родная, ну что ты делаешь со мной?!»

Самую активную роль в деятельности Комитета русских беженцев играли: граф Андрей Бобринский (потомок сына Екатерины Великой и Григория Орлова), семейство князей Путятиных, генерал Новосильцев, профессор Краснов, князь Вяземский и, конечно же, историк К.А. Военский. Более того, Военский навещал Д.И. Толстого, снимавшего квартиру в Ла Валетте. Елизавета Золина указывает, что Д.И. Толстой испросил разрешения присоединиться к сыну, офицеру Белой армии на Мальте.

В октябре 1920 года было получено разрешение для графа Дмитрия Ивановича и графини Елены Михайловны Толстых, а также их дочери, приехать на Мальту. Толстые оставались на Мальте до февраля 1921 года, а затем отправились во Францию, где и прожили до конца своих дней. В отличие от многих других русских беженцев на Мальте, испытывавших крайнюю нужду, Толстые могли позволить себе снять квартиру в Ла Валетте. Они не жили в казарме, как другие русские изгнанники, и имели некоторые наличные средства.

Стараниями Военского

На Мальте нашел временный приют и знаменитый журналист и издатель Борис Суворин, впоследствии написавший книги, посвященные Добровольческой армии и эмиграции. Суворин оказался на Мальте в октябре 1920 г. по пути из Константинополя в Париж. Известно, что он посетил К.А. Военского в колледже св. Игнатия. Военский показал Суворину Ла Валетту и другие важнейшие исторические места острова. Впоследствии К. Военский и Б. Суворин переписывались.

Что касается Дмитрия Ивановича Толстого, то он остаток жизни провел во Франции и был похоронен в Ницце. «Уходит в пурпур и виссон лазурно-кружевная Ницца, / Леноре снится страшный сон — / Леноре ничего не снится…», — писал поэт-эмигрант Георгий Владимирович Иванов, нашедший после Гражданской войны приют во Франции и умерший в средиземноморском городке Йер-ле-Пальме (департамент Вар, Франция).

Но Мальту граф Дмитрий Иванович Толстой не забывал никогда во многом благодаря К.А. Военскому. Именно Военский «открыл» остров и Толстому, и Суворину, и многим другим русским беженцам. И священный этот остров, твердыня Ордена св. Иоанна Иерусалимского, Родоса и Мальты, навсегда остался в сердцах и памяти русских изгнанников… К чести Ордена следует сказать, что он оказывал русским беженцам на Мальте постоянную и щедрую помощь. Но это уже совсем другая история…

Продолжение следует...

Елена Раскина