Из когтей французского орла в лапы британского льва (часть 1)

Однако повстанцы из Зеббуджа и Зуррика подчинялись только канонику Франческо Каруане, объявив его своим «генералом», а вооруживший за свой счет большой отряд из Биркиркары молодой богач Винсенто Бордж вообще был сам себе командир.

«Каждый из нас сильнее француза»

Французские гарнизоны сидели в Валетте и еще нескольких сильных укреплениях. В самом начале восстания мальтийцам удалось стремительными нападениями захватить форт Сент-Томас и сторожевую башню в Слиме. А вот на Гозо восставшие, наоборот, были отбиты от Цитадели с потерями. Больше рассчитывать на эффект внезапности мальтийцам не приходилось. Острову предстояли тяжелые времена, и руководители повстанцев прекрасно осознавали это. 4 сентября, собравшись в палаццо Каса Леони, они создали Национальную Ассамблею Мальты. Единоначалия достичь так и не удалось, но всех объединило единство цели — изгнание захватчиков.

Эти люди с гордостью считали себя армией! У них были боевые знамена, которые они почитали, словно религиозные святыни. Они старались поддерживать суровую дисциплину, скорее монашескую, чем воинскую, но в их рядах было много женщин, последовавших за своими мужьями, отцами и братьями, чтобы взять на себя заботы о повседневном быте бойцов. Воспроизводя структуру ополчения Мальтийского ордена, они создали 10 территориальных батальонов — девять на Мальте и один на Гозо, отборную гренадерскую роту и артиллерию. Дипломированные доктора наладили медицинскую службу. Существовала даже патрульная флотилия из вооруженных рыбачьих судов, не способная, впрочем, противостоять боевым кораблям французов. Имелось всего 2,5 тыс. годных к бою ружей и 23 старых пушки. Скудные запасы пороха, почерпнутые в основном из бывших Орденских арсеналов, были скверного качества. Однако среди повстанцев встречалось немало образованных людей, знакомых с военным делом, в том числе инженеров, участвовавших в возведении укреплений Ордена иоаннитов. Подавляющей огневой мощи французов мальтийские повстанцы противопоставили искусство фортификации, окружив Валетту системой укрепленных лагерей и возведенных по всем правилам бастионов.

Вчерашние крестьяне, рыбаки и ремесленники с энтузиазмом осваивали военное дело. «Каждый из нас сильнее француза, но когда французы стоят в строю, они сильнее нас, — учил бойцов многоопытный Эммануэле Витале. — Заставьте их сломать строй и сходитесь грудь в грудь».

В адрес командующего французскими силами на Мальте генерала Вобуа еще от современников наряду с похвалами за упорство при обороне Валетты раздавались упреки в недостаточной инициативности. Действительно, старый генерал делал ставку на «глухую оборону». Однако в начале осады французские войска все же попытались сбить мальтийские батареи. Главная вылазка силами в несколько сот штыков была направлена на Заббар. Вышколенные пехотинцы прорвались сквозь слабый огонь повстанцев и взошли на их укрепления. Но при этом ряды французов расстроились, и мальтийцы, верные урокам своего «генерального командира», бросились врукопашную. Потеряв около 30 человек убитыми, захватчики убрались под защиту городских стен. С тех пор они решались выходить из Валетты только на разведку или для сбора хвороста (топлива). И горе французу, попадавшему при этом в руки мальтийцев: они были безжалостны!

Нужны только оружие и хлеб!

Между французским гарнизоном и мальтийскими повстанцами установилось томительное равновесие. Первые не осмеливались выйти в поле, вторым не хватало ресурсов для штурма Валетты. Однако время играло не в пользу жителей Мальты: их скудный урожай, скупленный оккупационными властями, лежал в зернохранилищах cтолицы. Перед населением вставал страшный призрак голода. Маленький бедный остров не мог устоять в одиночку в большой европейской войне. Вождям мальтийского восстания оставалось уповать на помощь держав, с которыми их сблизила общность врага. Они рассчитывали на поддержку Неаполитанского королевства, которому принадлежала Сицилия, традиционный импортер хлеба на Мальту, и которое до 1530 г. являлось сувереном самой Мальты. Надежду вселяло господство в Средиземном море сильной британской эскадры Нельсона — союзника из стратегических соображений. Но, кроме того, в памяти мальтийцев остался прекрасный мираж союза Ордена Св. Иоанна с Россией. В сторону далекой северной империи с бастионов у стен Валетты тоже обращались исполненные ожидания взоры.

Первая помощь прибыла повстанцам от союзной Британии португальской эскадры. 18 сентября 1798 г. адмирал Домингос де Лима, маркиз де Низа, прибыл к берегам Мальты с четырьмя линейными кораблями и одним бригом и положил начало морской блокаде французов. Португальцы честно поделились с повстанцами порохом и боевыми припасами и, что еще важнее, высадили на остров отряд морпехов и артиллеристов. Мальтийцы встречали их как героев: теперь они были не одни!

Вскоре у восставшего острова появилось и британское соединение капитана Джеймса Сумареса из 13 кораблей. Жестоко пострадавшие в битве на Ниле, они пришли на Мальту для ремонта и пополнения запасов, но что могли предоставить англичанам бедные мальтийцы? Только свои рабочие руки и свое радушие. Встретившись с британским командиром, вожди восстания передали ему просьбу о помощи, высказанную, по его словам, «в достойной древних спартанцев форме». Они просили у англичан только оружия, чтобы сражаться, и хлеба для неимущих. Джеймс Сумарес не мог отказать и, отплывая в Гибралтар, оставил мальтийцам 1 200 ружей. Его матросы урезали свои пайки, чтобы накормить мальтийских детей — этим грубым парням было знакомо благородство. В свою очередь, многие мальтийцы встали под знамена британской эскадры, чтобы пополнить потери в экипажах. «Англичане пришли и ушли как друзья», заговорили на Мальте. Простодушные островитяне заблуждались в одном: уходить британцы отнюдь не собирались.

18 октября на Мальту прибыла постоянная флотилия Royal Navy под флагом капитана Александра Болла, незаурядного человека, сочетавшего военные, административные и дипломатические таланты, которому предстояло сказать свое слово в истории Мальты. Адмирал Горацио Нельсон приказал ему запереть французский гарнизон в тесной блокаде, а неаполитанский король Фердинанд IV доверил верховное командование на острове. Жизненно необходимых мальтийцам припасов не прислали ни тот, ни другой, и морякам Болла снова пришлось ради поддержания жизни и борьбы Мальты опустошать собственные трюмы.

Где русские батальоны?

С растущей тревогой наблюдал за британскими маневрами вокруг Мальты еще один «претендент на ее руку», российский император Павел I, грезивший о величии Мальтийского ордена под покровительством России. Осенью 1798 г. началось интенсивное наступление российской дипломатии на Средиземноморском театре. Плодом его стало заключение казавшегося современникам парадоксом русско-турецко-британского союза против Франции. Объединенная российско-турецкая эскадра под командой прославленного флотоводца Федора Ушакова вошла в Средиземное море.

Великобритания в ответ вела сложную дипломатическую игру, стремясь усыпить бдительность Павла обещаниями, что «ежели он пожелает получить Мальту, Англия с искренним удовольствием на это согласится». В то же время военная помощь России на Мальте была для туманного Альбиона обстоятельством насколько беспокойным, настолько и желанным. Военная конвенция между Лондоном и Петербургом предусматривала, что эскадра Ушакова после взятия Корфу поддержит блокаду Мальты и высадит на остров три гренадерских батальона и 300 артиллеристов, которые останутся там как часть совместного союзного гарнизона после изгнания французов. Более того, император Павел рассчитывал, что командование им перейдет России, однако в данном отношении британская сторона, по-видимому, сумела не дать никаких документальных гарантий, оставив себе свободу действий.

Приходится с сожалением признать, что Федор Ушаков при всех своих блестящих дарованиях сделал основой своей мальтийской стратегии жесткое соперничество с Нельсоном за славу лучшего флотоводца. Русские корабли однажды показались было у мальтийских берегов… и ушли. Освобождая от французов Ионичес­кие острова и смело экспериментируя с возрождением среди их греческого населения республиканского правления, Ушаков предоставил «высокомерному англичанину» самому увязать в блокаде Мальты до особого напоминания из Петербурга. А, учитывая огромные расстояния и несовершенство связи, объективно оценить обстановку на берегах Мальты с берегов Невы было непросто. Русских батальонов рыцарский остров грез императора Павла так и не увидел…

Штурм изнутри

24 октября 1798 г. адмирал Нельсон наконец сподобился посетить Мальту с двумя британскими линейными кораблями. Однако и в его системе приоритетов, выстроенной в угоду амбициям, этот стратегически важный остров стоял ниже охоты за французскими кораблями по всему Средиземноморью, подавления революционных выступлений в Неаполитанском королевстве и гораздо ниже пылкого романа с прекрасной Эммой Гамильтон. Мальта была оставлена им в «епархии» капитана Болла, имевшего репутацию ответственного офицера, но довольно ограниченные возможности.

Положение осажденного французского гарнизона поначалу казалось стабильным. Продовольственные склады в Валетте были полны, и французы даже чеканили «осадные» деньги из мальтийского серебра, чтобы платить жалование солдатам. В октябре генерал Вобуа сумел стянуть все французские отряды под защиту мощных укреплений Валетты. Защитники прибрежного форта Шамбрей на Гозо были вывезены французской канонеркой под покровом ночи. Оставшийся в гозитанской Цитадели отряд из 217 французов и мальтийских коллаборационистов 28 октября сдался капитану Боллу на условиях свободной перевозки во Францию. Ставшие трофеями британцев 3 200 мешков муки Болл распорядился распределить среди голодающих на Мальте, чем заслужил признательность ее жителей. На этом успехи осаждающих пока были исчерпаны. Все предложения о капитуляции от англичан и португальцев генерал Вобуа отклонял с насмешливой галантностью, и это не было пустой бравадой. Его гарнизон был не только удовлетворительно обеспечен, но и, что было редкостью для истории осад, превосходил сухопутные силы осаждающих. Под угрозой массового голода на Мальте вожди повстанцев были вынуждены распустить большинство своих людей по домам — заботиться о пропитании семей. На окружавших Валетту блокадных бастионах на рубеже 1798–99 гг. несли осадную службу всего около 2 000 мальтийских повстанцев и не более 500 морских пехотинцев, артиллеристов и «спешенных» моряков с португальской и британской эскадр. Неаполитанский король тоже прислал символическое подкрепление в составе 1,5 рот, однако эти вечно бродившие в поисках пропитания бедняги не были надежны. «В случае серьезной атаки мы можем прежде всего положиться на (…) вооруженных мальтийцев, — записал британский офицер Льюис Линденталь. — (…) Они очень преданы нам и действительно творили чудеса».

Осадные батареи и корабли регулярно бомбардировали Валетту, французы отвечали, завязывались перестрелки, никак не влиявшие на военное положение. Однако отважные мальтийцы планировали освобождение своей столицы не только снаружи. В самой Валетте действовало сопротивление, поначалу лишь поставлявшее британцам информацию, потом ставшее нападать на французских солдат и, наконец, создавшее заговор с целью открыть осаждающим ворота у гавани Марсамшетт и Порто Реале. Заговорщиков возглавляли ученый католический священник дун Микель Шерри и профессиональный военный бывшего Мальтийского ордена капитан Лоренци, кстати, побывавший на русской службе вместе с графом Литта. Однако 11 января 1799 г. подпольщики были раскрыты французами при попытке провести в город британского военного инженера, которому предстояло подорвать ворота. 49 человек, включая отца Шерри и капитана Лоренци, были схвачены оккупантами и после жестоких пыток расстреляны. Они не выдали оставшихся на свободе товарищей и встали под пули с криком: «Да здравствует Мальта!»

Избежавшие ареста заговорщики 17 февраля напали на ворота Коттонеры, но бдительность французского караула сорвала их замысел. Те, кто не погиб в схватке, бежали за стены. Натиск изнутри французам удалось отбить, а снаружи мальтийцев с наступлением зимы самих стал штурмовать голод. «Мятежники представляют собой не более, чем ходячие скелеты», — с жестоким удовлетворением записал французский генерал Вобуа.

Продолжение следует…

Михаил Кожемякин